Сокровище

Он подошёл к тяжёлой двери: вот она, нажива, так близко! Нет, это не деньги, и вряд ли это золото. Говорят, там величайшая ценность, а в технократический век это может быть нечто, продлевающее жизнь, или улучшающее её качество, или... Никто не знает, что там за устройство, но это должно быть нечто особенное, что сделает обладателя богатым. Мысли об этой ценности не покидали его ни днём, ни ночью. Он думал о ней, идя по серым улицам, он думал о ней, обслуживая технику, и даже когда солнце начинало скрываться за дальним небоскрёбом, он мечтал о том, что хорошо бы заполучить это сокровище, поселиться на верхнем этаже и жить в дорогой обстановке, есть хорошую пищу и пить дорогие напитки. И вот, наконец, он в шаге от мечты: взлом кодового замка много времени не займёт...
Тяжёлая дверь отворилась, повеяло приятной прохладой. Поражённый, он стоял, неспособный пошевелиться: воздух наполняли чудесные ароматы, дул лёгкий ветерок, шелестя листвой деревьев. За дверью раскинулся островок того, о чём можно только прочитать в книгах. Светила яркая луна, мерцали звёзды, пейзаж к себе манил. Наконец он сделал шаг вперёд, наклонился и погладил траву под ногами, наслаждаясь необычным ощущением. Затем он направился к дереву и провёл ладонью по шероховатой коре. Новые ощущения его манили, он вслушивался в окружающие звуки, он внюхивался в ароматный воздух, он наслаждался лёгкой прохладой. Не было слов, чтобы описать то, что он чувствовал, и он даже не пытался. И лишь присев на лавочку под одним из деревьев, он медленно произнёс: «Да, это великое сокровище!»

Сон

«Однажды мне приснилось преддверие конца света. Это было нечто! Все говорили о нём, все ожидали обещанного момента. Кто-то считал, что конец света наступит, кто-то — что не наступит, но могу сказать точно: равнодушных практически не было. Одни считали, что будет страшный суд и готовились к нему; кто-то даже бичевал себя, дабы умилостивить судий. Другие ожидали духовного перехода и поднятия на высший виток эволюции. Третьи ожидали прибытия инопланетян и готовились к их встрече: кто баррикадировался, кто продумывал приветственную речь. Четвёртые просто веселились, дурачились. Пятые же настойчиво доказывали, что это всё глупости. И чем ближе был конец света, тем интенсивнее люди готовились к нему, веселились или доказывали глупость всего происходящего. Одновременно с этим всем было интересно, что же произойдёт на самом деле, кто окажется прав. Каждый надеялся оказаться правым и очень боялся, что его убеждение окажется ошибочным. Мне тоже было интересно увидеть, что произойдёт. И вот, в последний момент, на пике накала страстей, зазвонил будильник.»

Тайный агент

Первая часть 
Вторая часть

Крот
— [вырезано]! — Окликнули тайного агента.
Агент обернулся, и увидел соседку, направляющуюся к нему. Выглядела она неуверенно, и было видно, что ей что-то от него нужно. Наконец она подошла и тихонько спросила:
— Вы не могли бы побыть кротом?
— Давно не был кро... — Чуть не раскрылся агент.
Откуда ей известно, кто он? Агент не знал, но побыть кротом очень хотелось — это же так увлекательно! В памяти всплывали образы тех дней, когда...
— Да! — Ответил на радостях агент.
— Отлично! Встречаемся в семь возле входа в театр.
Тайный агент никак не мог дождаться семи — так хотелось стать кротом. Уж очень хотелось, даже больше, чем можно представить. Но вот, наступил заветный час, и у входа агент увидел соседку.
— Режиссёр упразднил роль крота, — произнесла она смущённо, — а другие роли уже заняты.
— Понятно. — Расстроился агент; было так обидно. Он шёл домой разбитый... и одновремённо восхищённый и зачарованный.
— Какой профессионализм! — Тихонько восклицал агент.


Не в своей тарелке
Однажды вечером, когда тайный агент выносил мусор, — а мусор он не выносил, поэтому выносил его как можно чаще, — агент увидел огромное летающее блюдце. Мягкий луч света увлёк его ввысь, а в голове завертелась мысль о том, что не даром выносить мусор вечером — плохая примета. Тайный агент медленно воплыл в люк, и его тут же окружили таинственные серые человечки, на лицах которых читалось... ничего.
— Наши?! — Удивлённо прошептал агент, и выронил пакет с мусором. Человечки вдруг засуетились, забегали, а тайный агент поплыл через люк на землю. Последнее, что он видел — это человечки в скафандрах, приближавшиеся к кучке мусора.
— Так вот оно, спасение! — Воскликнул агент, и пошагал к мусорному баку.

Дважды тайный
У древнего дуба стоял странный человек. Поняв, что это ждут его, тайный агент направился к нему, и они тихонько заговорили.
— Предлагаю вам вступить в тайную организацию, — промолвил странный человек.
У агента перехватило дыхание. Свершилось! Он всегда мечтал стать членом тайной организации. Нет, он, конечно, уже состоял в одной безымянной, но это всё не то. Теперь он будет не просто тайный агент, а масон, иллюминат или кто-нибудь ещё. Его посвятят в тайны, и что самое главное — дадут название, которым он сможет мысленно себя величать... Агент так замечтался, что не заметил, как произнёс:
— Я согласен.
— Отлично, — радостно промолвил странный человек. — Сегодня же посвятим вас в члены нашей организации.
— А как вы называетесь?
— Мы — "безымянные".
"Ну вот!" — расстроился тайный агент.

Лучше, чем аристократ
Однажды тайный агент отправился на приём, устроенный одним аристократом. По заданию, конечно. Вообще это была огромная честь для агента, ведь он сам немного аристократ, и даже лучше, ведь он — потомственный тайный агент. Конечно, никаких доказательств у него не было, и это было наилучшим свидетельством профессионализма его предков. Поэтому тайный агент ими очень гордился и восхищался.
Прибыв на место, потомственный тайный агент не узнал одного человека. И ещё одного. И ещё, и ещё... Да тут же все выпускники тайного училища! В голове закрутилась страшная мысль: «Западня!» Давно не попадал он в переделки, а тут такое... Спасать всех бессмысленно, и уйти сразу нельзя, а то поймут, что он всё понял. Вокруг все ели, пили, общались... Дураки! Нельзя есть, нельзя пить! «Западня!» — вертелось в голове. Искуссно маскируя напряжение, агент свободно общался с «новыми» знакомыми, и вот, наконец-то, через полчаса срочно покинул это ужасное место.
— Как жаль, что Вы нас покидаете. — Говорили ему, прощаясь. И про себя добавляли: «Не часто ведь выходит собрать всех в годовщину выпуска...»

Если бы
Однажды тайному агенту в голову закралась невероятная мысль: а что было бы, если бы он не стал тайным агентом? Эта ересь появилась так неожиданно, что агент был слегка ошарашен, и, пока другие мысли гонялись за ней, дабы сжечь на костре, она пользовалась ошарашенностью, раздаваясь всё громче и громче. А действительно, что было бы, если бы... Тут коварная мысль увлекла тайного агента в пучину ужасных фантазий: вот он беззаботно живёт, радуется жизни, даже не подозревая, что вокруг происходит что-то неладное. "Как это глупо, глупо, глупо!" — пел ему целый хор мыслей, но ересь не сдавалась: вот перед ним открываются всё новые и новые горизонты, а жизнь его легка и спокойна. "Без контроля и осведомлённости жить опасно" — возражали привычные мысли, но ересь уже набрала достаточно сил, чтоб у агента появилось желание стать обычным челове...
***
Автор опомнился: он чуть не потерял тайного агента.
— Что это было? — Спросил агент.
— Ничего. — Ответил автор.

Четвёртая часть 

Грозный камень

Сказы сказывают-пересказывают о Камне Грозном, что лежит где-то там да на пути дальнем. А путь сей ведёт чрез леса дремучие да болота топкие, в Царство Тридевятое, где девица красна тужит в заточении. Там Змей троеглавый её сторожит: а что первая глава кониной завтракает, а вторая на обед конину с человечиной мешает, третья же на ужин человечину одну и ест. Но на пути туда стоит тот Камень Грозный, и нету никому пути от камня дальше.
А было у царя три сына: все красны молодцы, как на подбор. Был старший сильный, средний – умный, а младший – Ванька – дурачок. Пришло им время отправляться царевн искать под стать себе, и вот тогда услышали они о красной девице, что в Царстве Тридевятом живёт в неволе. И собрался тогда старший, седлал коня столь быстрого, как ветер, отправился за тридевять земель невесту выручать. А по пути встречались грунты вязкие да ветви цепкие, и ночи тёмные, и тучи чёрные, туманы непроглядные... и камень, наконец.
Камень Грозный, весь чёрный, словно ворона крыло, стоял посредь пути, и высечено было на камне сим сие: «Коли направо пойдёшь – жизнь потеряешь, коли налево пойдёшь – коня потеряешь, коли прямо пойдёшь – коня и жизнь потеряешь». Предстали тут пред молодцем картины страшные: изнемождённый, без коня, он бьётся против Змея, и главы Змеевы со всех сторон его кусают, ранят... и вот он, истекая кровью, поверженный лежит. Царевич развернулся, и к дому воротился. Тогда царевич средний решил удачу испытать: попал он к Камню Грозному, и применил познания свои в науках, да вероятность посчитал, и понял, что скорее сгинет он, чем до девицы доберётся. Вернулся средний, подтвердив, что невозможно победить. Но младший-то – дурак – не слушал, хотел удачи попытать.
Иван увидел Камень Грозный, и прочитал на нём сие: «Коли направо пойдёшь – жизнь потеряешь, коли налево пойдёшь – коня потеряешь, коли прямо пойдёшь – коня и жизнь потеряешь». Подумал, и воскликнул:
– Ха! Да я же на коне!
И дальше поскакал. Никто потом его не видел, никто не знал, что он женился, что стал царём он в Царстве Тридевятом. Все думали, что сгинул их Иван. Дурак!

Идеальные люди

Директору плохо спалось. "Рек-ла-му! Рек-ла-му!" — слышалось ему сквозь сон; тысячи голосов скандировали это слово, не уставая, не переставая. "Не мешайте спать" — недовольно пробормотал он, не открывая глаз. Но через пару минут его побеспокоили с новой силой.

— Господин президент, господин президент! — Раздался мужской голос. — Господин президент, пора! — Затормошили директора.

— Что? Что такое? — Проснулся директор.

Директор находился в шикарном просторном кабинете, освещённом золотистым светом солнца, начинающего склоняться к закату.

— Пока мы писали речь, вы заснули.

Директор не помнил, чтобы ему собирались писать какую-то речь, не помнил, как очутился в удобном мягком кресле, и уж точно не припоминал, чтобы был президентом. Но раз к нему так обращаются, значит так и есть. Или, может, это розыгрыш? Тогда, наверное, следует просто получать удовольствие от происходящего. Говорят, что президент, значит, президент.

Президента повели по длинному коридору к двери, ведущей на просторный балкон. Именно оттуда и слышались выкрики "Рек-ла-му! Рек-ла-му!"

— А что, собственно, случилось? — Поинтересовался президент.

— Митинг. Люди не довольны ситуацией в стране, вот и митингуют.

— Ну так... надо с этим что-то делать!

— Для этого мы и идём на балкон. Сейчас зачитаете речь, и станет легче.

Они вышли на балкон, и увидели людей, множество людей. Увидев президента, люди оживились, закричали ещё сильнее, и плакаты, огромные плакаты, которые люди держали в руках, затряслись в такт лозунгам. Директор оглядел площадь, и замер; он не мог поверить своим глазам — на красочных плакатах красовались лозунги: "РЕКЛАМУ", "Даёшь беспредел", "Нет низким ценам"... Прошло секунд тридцать, и толпа утихла в ожидании речи президента.

— Вот ваша речь, — ассистент протянул лист бумаги. Директор взял его, положил на трибуну, и бегло просмотрел.

— Что это вы мне дали? Я не буду такое читать!

— Так люди же этого от вас и ждут! Всё будет хорошо, не переживайте...

— Точно? — Директор посмотрел недоверчиво.

— Точно. И вы это, лист с речью держите перед собой, повыше. А то ещё подумают, что вы не с листочка зачитываете, а наизусть!

Президент выдержал паузу, собираясь с духом, и принялся читать:

— Граждане! Я вынужден признать, что в последний год власть поработала плохо. Недоработки есть во всех областях жизни и, благодаря выдвинутым вами требованиям, власти об этом стало известно.

Толпа заревела в подтверждение сказанного, и через несколько секунд вновь утихла. Директор продолжил:

— Многие из вас подметили, что рекламы на телевидении стало невыносимо мало, а в новостях стали говорить слишком много правды. Я понимаю ваше негодование по этому поводу — я сам уже привык щёлкать по каналам каждые 15 минут, и поэтому уже приказал исправить сложившуюся пагубную ситуацию.

— Рек-ла-му! Рек-ла-му! — Закричала толпа. Всё это было так нереально, абсурдно, что было похоже на грандиозный розыгрыш. Но именно грандиозность происходящего поселила в директоре сомнение в несерьёзности происходящего.

— Кроме того! — Выкрикнул президент, и толпа умолкла. — Кроме того, в кратчайшие сроки будет исправлена ситуация с ценами. Ваша покупательная способность почему-то повысилась, и у вас стало слишком много денег. Поэтому мы уже ищем виноватого, и завтра же его найдём и обязательно казним!

Публика зааплодировала. Атмосфера разрядилась, и президент легко и весело зачитал далее:

— А ещё полиция стала недорабатывать, показания выбиваются вяло, и план недовыполнен. Но не беспокойтесь, всё будет так, как вы хотели. Полицейские будут стараться!

Толпа кричала, толпа ревела, толпа одобряла его слова. А президент всё читал и читал, становясь всё уверенней и уверенней. Он говорил о несправедливости, притеснениях и лишениях, которые вскоре обрушатся на головы граждан, а граждане только то и делали, что поддерживали его своим ликованием. Наконец, он добрался до последнего пункта речи:

— Вы обеспокоены, что перестали перечисляться деньги из бюджета на строительство моего особняка? Что же, я благодарю вас за заботу и обещаю, что завтра же выделю необходимую сумму на достройку!

Публика заликовала, одобряя такое решение, а директор чуть было не прослезился. Так приятно, когда люди понимают твои потребности, когда они заботятся о тебе, когда они готовы на жертвы ради тебя. Это его растрогало настолько, что ему захотелось сделать для людей что-то хорошее... но нельзя, свергнут же, гады!

— Уууу, изверги! — Завыл директор.

— Браво! Браво! — Восхищались стоявшие рядом люди.

Остров рабов

— У меня к вам отличное предложение! — Резво начал разговор агент.

Маркус был готов на всё, чтобы избавиться от нависающей угрозы стать нищим, и поэтому появление агента его весьма воодушевило. Он вслушался, чтобы не упустить ни единого слова. Агент тем временем продолжал:

— Вам обеспечат проживание, пропитание, одежду, вы будете жить в райском уголке. Для многих это несбыточная мечта!

Предложение было действительно заманчивым: за выполняемую работу Маркусу обеспечат достойную жизнь. Было только одно но: нужно стать рабом. Какой-то богач захотел заселить свежекупленый остров рабами, и стать таким образом рабовладельцем; агент уверил, что к рабам будут относиться хорошо.

— Согласен. — Сказал Маркус после минуты размышлений. У него и так не было выбора: лучше уж такая жизнь, чем прозябание в нищете.

Ещё до того, как корабль причалил, люди подробно рассмотрели остров: обильно покрытый растительностью, с симпатичными белыми домиками, среди которых выделялся огромный особняк этажа на четыре. Всё складывалось хорошо, по прибытии их радостно встретил хозяин в сопровождении слуг и двух рабов, прибывших ранее; итого, на острове поселилось 80 рабов: сорок мужчин, сорок женщин. Рабов расселили в домики, по два человека на комнату, по две комнаты в домике; условия были сносные — проектировщики на славу постарались. Оставив вещи в комнате, Маркус пошёл исследовать остров; так, в прочем, поступили и остальные. Действительно, это райский уголок; Маркусу подумалось, тут приятно будет отдыхать после работы. Его переполняла радость — он испытывал облегчение, попав сюда, но вместе с тем на душе было тревожно: он обязан называться... рабом. Было сложно из себя выдавить это слово, оно застревало в горле... это же плохое слово: раб. Но так думали не все, и большинство, видимо, было готово называть себя кем угодно, лишь бы жилось хорошо.

После обеда хозяин собрал всех и огласил свои правила:

— Работать вы будете 7 часов в день, за это вас обеспечат кровом, едой, всем необходимым. Денег вам платить не будут.

После нескольких секунд тишины хозяин продолжил:

— Вы сможете покинуть остров в любой момент, но при условии, что с собой можно взять только то, с чем вы сюда приехали. Как видите, вы вольны решать, где и как вам жить. Если кого-то правила не устраивают, скажите, и вас завтра же отправят обратно. Есть желающие? — Он выдержал паузу и, увидев, что никто возвращаться не собирается, провозгласил: «Вот и хорошо, уверен, вам здесь понравится! Добро пожаловать!»

Раздались аплодисменты...

...Маркус помнит тот день как сейчас: веселье, радость, великие надежды. С тех пор прошло десять лет, прожитых, можно сказать, не плохо. Работу распределяли толково, кормили хорошо и вкусно, обеспечивали одеждой, книгами, музыкальными инструментами, устраивали праздники; было много ярких, приятных моментов. Но это было и время волнения: у рабов не было ничего своего, кроме тех пожитков, что они привезли с собою на остров. Откажешься быть рабом — и тебя выбросят, оставят один на один с миром, неизвестным жестоким миром без друзей и крова. Маркус думал об этом, и это его угнетало; такое заманчивое предложение обернулось душевной мукой, и хоть всё было вроде хорошо, радостная жизнь была омрачена чувством обречённости. Впервые это чувство возникло, когда с острова выгнали Оливера, жившего в домике напротив... Оливер запомнился всем как хороший человек и поэт, муза которого посещала не в самые удачные моменты. Это часто мешало работе, но он ничего не мог поделать с собой, и записывал, записывал, записывал, или же просто витал в облаках. Он ушёл, когда его поставили перед выбором: или качественная работа и жизнь на острове, или поэзия.

Уход Оливера был для всех потрясением, и вот тогда в их души закрался страх. К тому времени уже насчитывалось 19 семей, и рабы не желали однажды оказаться с детьми без крова и помощи. А ещё хуже, если без детей... При мысли об этом их охватывал всепоглощающий ужас. И жизнь казалась не такой уж и хорошей, хозяин не таким уж и добрым, а будущее не таким уж и светлым.

— Мы движемся к обрыву. — Тихо промолвил сосед.

Маркус давно замечал, что люди о чём-то шушукаются, но о чём именно, не знал. Теперь же всё стало ясно. И вот, однажды, обычно добрые, вежливые, улыбающиеся люди выплеснули всю свою ненависть на жителей особняка. Их удар был внезапным, будто гром среди ясного неба. На лицах рабов читалась ярость, они одним своим видом порождали страх, животный страх. Неистовая толпа смела слуг, и наконец окружила хозяина.

— Линчевать его! — Слышались крики. — Линчевать!

— За что? Что я вам сделал? — Вопрошал хозяин. — Что я вам сделал?..

Непорядок

Расскажу тебе я сказку. Жили-были, значит, дед да баба... ну и вскоре померли. Думаешь, тут и сказочке конец, ан-нет, это только начало. Потому что сказка-то о непорядке. «Непорядок!» – подумали дед с бабой, потому что похоронить их было некому, и некролог написать – тоже. А им так хотелось, чтоб хоть маленький некроложик настрочил кто-нибудь... В общем, решили они остаться на Земле, дабы исправить такой непорядок. Пытались они выйти на контакт с живыми, но почему-то ничего у них не получалось. Люди их не слышали, даже если бы духи закричали. И по плечу похлопать никого нельзя. «Непорядок!» – подумали дед с бабой. И решили тогда использовать свои тела – на них-то они воздействовать пока могли. Потому что это их тела, а не чужие. Вселились каждый в своё тело, поднялись еле-еле. И так же с трудом двинулись в путь. Связь ослабла, и тела их слушались плоховато. Но что поделаешь, если это единственный вариант...

Пришли дед с бабою в село, подошли к первому попавшемуся человеку, попросили о помощи. Руки к нему тянут, и просят: «Помоги нам!» Но он почему-то лишь вскрикнул, отскочил, и убежал. Идут они дальше, видят ещё одного. «Помоги нам!» говорят, а тот ведёт себя как предыдущий. А всё потому, что тела-то плохо контролируются, и согласные не выговаривают.

Собралась толпа людей: кто с топором, кто с косой, кто с вилами. А кто-то тяпкой вооружился. Видать, страшилки слышали все. А мертвецы всё тянут к ним руки и ревут: «Ооооооиииеееааа!» Стали их люди отгонять от села, дед с бабой стали отступать. Пытались они людей переубедить, но тщетно всё. А когда люди оттеснили мертвецов к лесу, дед с бабой сдались, и отправились на тот свет. Возрадовались люди. Вот так им удалось восстановить порядок.

Спалах

Темно-синє небо спалахнуло яскраво-білим сяйвом. Почалася люта гроза. Вітер ганяв хвилі зеленої пшениці, свистів у вухах, завивав. Повітря наповнилося пилом з дороги неподалік, дихати стало важко... Та його швидко промили важкі дощові краплі, які не падали, ні, вони літали, хаотично літали. Вітер носив краплі зі сторони в сторону, розбиваючи їх на дрібні бризки, б’ючи з силою в обличчя Віталія.

Віталій брів полем додому, як раптом небо вкрилося темними хмарами. Спочатку воно стало темно-синім, потім — чорним, стало темно, як вночі, хоч до заходу сонця було ще декілька годин. І лише блискавки раптово виривали з темряви бурхливе море пшениці, того, хто швидко йшов цим темно-зеленим морем, і чорно-сині хмари, яким, здавалось, вітер не був страшний. В небі спалахували дерева, горизонтальні віти яких тягнулися, скільки вистачало погляду, вигинаючись, переламуючись, розгалужуючись, білі, яскраві. І грім, гучний грім бив по вухах. Здавалось, що десь там, над важкими хмарами, йдуть бойові дії, але жодна зі сторін не може взяти верх, не може підсмажити іншу, і кінця-краю тому не буде...

Одна з гілок древа блискавиць вдарила в землю недалеко від Віталія, потім, лівіше, ще одна, потім іще... Блискавиці били в землю, поступово оточуючи його, аж допоки одна з них не пронизала його тіло. Тіло перестало відчуватися, світло стояло перед очима яскравою стіною, не було ні думок, ні відчуттів. Так пройшло п'ять хвилин, а може і година... Віталій сидів посеред пшениці, якою грав лагідний вітерець; був чудовий ранок.

І як це встигла пройти ціла ніч? Віталій не знав відповіді. А ще щось тут було не те. Тільки от що? Те ж саме поле, та сама пшениця, те саме... Сонце! Воно зійшло на заході. Як таке могло статися? Віталій не міг знайти відповіді на це питання, і вирішив, що це все ефект від блискавки. Це не зі світом, це з Віталієм щось не так. Він пішов далі, додому, там, напевне, вже хвилюються.

Віталій ішов вже майже годину, а поле все не закінчувалося: вже давно мав бути ряд тополь, а за ними яблуні, та жодних дерев не було. Він зійшов на пагорб та огледівся — куди не глянь, усюди поле. Зелене море пшениці, зелені хвилі на ньому, і небо, блакитне небо. Таки щось не так із цим світом. Що сталося? Де він? Питання розривали Віталія, відчай охопив його міцно, і він мало не заплакав. Чуже сонце, чуже небо, чужа пшениця. Світ, такий гарний світ, але такий чужий і невідомий. Пройшло іще кількадесят хвилин, і Віталій був готовий іти далі. Він ішов, готовий до пригод, цікавість переповнювала його. А поле все тягнулося й тягнулося... здавалося, що вся планета — суцільне поле.

Нарешті спереду справа, на лінії обрію, з'явився ліс. Та погляд Віталія прикувало інше, те, що вимальовувалося зліва: з-за пагорба виглядала округла верхівка якоїсь кам'яної споруди. “Будинок!” — промайнуло в голові, і Віталій побіг. Він біг, біг так швидко, як міг... а потім зупинився. Він побачив вдалині величезне крісло, а біля нього, подалі, ще одне, і ще. Вони утворювали коло, в центрі якого знаходився величезний стіл. Було важко оцінити їхні розміри, але здавалося, що висота крісел — поверхів із десять. Віталій спробував уявити розміри тих, хто міг би сидіти в цих кріслах, і його охопив страх. Страх стискав його груди, і серце завмирало. Хотілося бігти. Бігти звідси якнайшвидше! Але куди? А раптом тут усюди живуть велети? Раптом тут є тільки велети? Земля велетів та пшениці...

Як і раніше, страх скоро минувся. Віталій довго прислухався, але було тихо. Нікого тут не було, тільки Віталій, і вітер. Ще трохи, і цікавість взяла своє: він рухався уперед, до крісел. Величезні, з гарного блакитно-сірого каменю, вони гнітили своєю величчю, від них затамовувало подих, і слів не було, щоб виразити враження від споглядання цих споруд. Здавалося, вони монолітні, висічені з цільних шматів скелі; елегантні форми вражали своєю плавністю. Поруч із ними Віталій відчував себе слабким та беззахисним, а ще надзвичайно самотнім. Тут навіть велетнів не було... хоча із ними бачитись він не хотів.

Віталій підійшов до крісел ближче, і сильно здивувався: на нижній їх частині він помітив барельєфи, на яких були зображені... люди! Зображення висотою з метр розповідали про життя цих веселих та життєрадісних людей. Ось вони засівають пшеницю, а ось вони біля лісу, ось вони з повагою дивляться кудись вгору, а далі йде барельєф з будівництвом... Віталій ішов уздовж барельєфів, розглядаючи зображені сцени, аж допоки не натрапив на драбину, що вела догори: хтось вміло зробив рівномірні виїмки в камені крісла, і таким чином утворилися сходи. Не довго думаючи, Віталій почав підніматись драбиною; він долав метр за метром, намагаючись не дивитися вниз, і думав: куди поділися всі ті люди? Веселі обличчя, величні звершення, а нікого нема. Може, вони живуть десь в іншому місці? В будь-якому разі, з крісла можна буде роздивитися, що робиться навкруги.

Драбина вивела на величезне сидіння, з якого нічого не можна було роздивитись: з одного боку була спинка крісла, з іншого — стіл на одній могутній ніжці, а біля нього іще два крісла. Стільниця знаходилась трохи вище за сидіння, і на її боках можна було роздивитися грубі візерунки неймовірної краси та складності. Вони так контрастували із барельєфами внизу, що складалося враження, ніби барельєфи створювались для людей, а візерунки — для могутніх велетів. Чи то просто барельєфи створювали люди, а візерунки — велетні.

На спинці крісла виднілася іще одна драбина, що вела на саму верхівку спинки. Піднявшись наверх, Віталій побачив поле, зелене поле аж до обрію. Вітер приємно віяв у обличчя, і на душі було напрочуд легко. Здавалося, ніби це сон, чудовий дивний сон, від якого чомусь не хотілося прокидатись; знаходитися нагорі було набагато приємніше. Віталій сів, звісивши ноги, і насолоджувався теплотою каменя, сонячним теплом, лагідним вітерцем... Нікого не було видно, і це чомусь не хвилювало, навпаки, так було навіть спокійніше. Він сидів так, легко примруживши очі, можливо десять хвилин, можливо більше, аж раптом на лінії обрію побачив світло. Воно з'явилося на мить, і одразу зникло. Що то було? Хто зна...

Ще трохи, і Віталій спустився донизу, далі оглядати барельєфи. Настрій одразу ж погіршився, атмосфера знову стала гнітючою. Хотілося повернутись назад, нагору, але він пересилив себе, і пішов далі уздовж барельєфів. Віталій повернув за кут крісла, і натрапив на двері. Вони були того ж кольору, що й крісло, і на них так само було зображене життя людей, тільки це вже було викарбувано в металі. Віталій поглянув на двері, і його охопив сильний страх; він так хотів зустріти людей, а тут, коли це може статися, він раптом злякався. Що чекало за дверима? Він не знав. Віталій прислухався, але нічого не чув. За дверима, здається, було тихо. Нарешті, страх відступив, і Віталій обережно відчинив двері. Всередині було тихо і темно; лише довга смуга світла тягнулася від входу вглиб. Віталій тихо ступив уперед, потім зробив іще один обережний крок, іще і іще. Це було величезне помешкання; все тут було дерев'яне: столи, ліжка, підлога, стеля, драбина, що вела на верхні поверхи. Меблі були вкриті товстим шаром пилу — тут давно ніхто не жив. Чому? Чому люди взяли і покинули це місце? Не було видно, щоб вони поспішали, чи щось сталося погане — тут панував ідеальний порядок. Але одного разу хазяї просто не повернулися додому. Що з ними сталося?

Покинутий порядок гнітив Віталія, і він вийшов та побрів світ за очі. Він ішов понурений, важкі думки крутилися у нього в голові. Що тут сталося? Куди зникли всі люди? Він не знаходив відповіді. Віталій пройшов, може, із кілометр, аж тут поглянув прямо та застиг від подиву. Десь там, далеко, ішли велетні: двоє великих і один менший. Ноги їхні були величезні, грубі, тулуби звужувалися догори, плавно переходячи у яскраві стовпи світла. Було важко сказати, були в них голови, чи ні. Чи може стовпи світла — це й були їхні голови? Спочатку вони йшли уздовж обрію, а потім повернули у напрямку крісел. Було чути, як велети спілкувалися — звуки ці були приємні, віддалено схожі на цвірінькання. Велетні йшли плавно, кожний їхній рух був повний грації; вони ніби летіли над землею, м'яко перебираючи ногами. Віталій задивився на це дійство, не помітивши, як велети швидко до нього наблизилися; вони були ще далеко, але, з огляду на їхні розміри, вони були надзвичайно близько. Раптом один із них помітив Віталія: стовп світла зігнувся та направився в його бік. Велет загудів, здавалось, що це він так заревів. Віталій стрімголов побіг; він біг так швидко, як міг, а позаду чулися важкі гупання — велет його наздоганяв.

Піднявся сильний вітер; він дув Віталію в обличчя, так, що було важко бігти. Вітер все зростав і зростав, посилювався й посилювався, аж поки бігти вже не виходило — кожен крок вже давався нелегко. Віталій обернувся: велет теж повільно йшов. Аж раптом з голови-стовпа вирвався промінь світла, направлений у небо, і за вже мить Віталія вдарила блискавиця...

...Важкі дощові краплі били у обличчя: лютувала гроза. Було темно від чорних хмар, хоча до заходу ще декілька годин. Віталій сидів сам посеред поля. Скільки він там сидів, він не знав — єдине, в чому він був впевнений: він вдома...

Тайный агент

Первая часть

Укол
На столике перед тайным агентом лежали шприцы, ампулы и коробочки, предназначение коих было окутано тайной. Всё, что было ясно – что-то из этого вколют самому агенту.
– А что мне вколют? – Поинтересовался агент.
– Пока не знаю. – Спокойно ответил профессор.
– А что мне могут вколоть?
– Например, сыворотку лжи. – И профессор указал на коробочку, на которой красовалась надпись: «DRUG PARTIZANA».
В помещение вошли люди в чёрном, и один из них что-то прошептал профессору на ухо. Сумасшедший профессор взял бутылочку, шприц, и вколол агенту какой-то препарат.
– Тебе повезло. Это «повторятор». Через час ты начнёшь «повторять» всё, что видел, слышал и думал. А теперь тебе пора на пробное задание, чтобы потом рассказать нам в точности всё то, что ты там увидел и услышал.
– А не проще ли использовать гипноз?
– Точно, ты прав. Значит, эксперимент отменяется. Иди домой, отдохни.
Растерянный агент шёл по улице. «На столике перед тайным агентом лежали шприцы, ампулы и коробочки, предназначение коих было окутано тайной» – вырвалось у него из уст. «Началось!» – подумал агент. Он говорил и говорил, неспособный остановиться... «Растерянный агент шёл по улице. "На столике перед тайным агентом лежали шприцы, ампулы и коробочки, предназначение коих было окутано тайной" – вырвалось у него из уст. "Началось!" – подумал агент». Агент отчаянно заорал.


Сон
Однажды тайному агенту приснилось, что никакой он не тайный агент, а самый обычный человек. Сперва это его удивило, ведь обычно ему снилось, что он – тайный агент. Но потом он решил, что то были сны и неправда, а вот сейчас – настоящая, неподдельная жизнь. Потому что для него, простого человека без таланта и подготовки, стать тайным агентом точно невозможно. И он продолжил жить как обычный человек, позабыв о тех снах. Но однажды к нему подошли.
– Не хотели бы вы стать тайным агентом? – Спросил высокий блондин.
«И тут они до меня добрались!» – подумал обычный человек.
– Не молчите, пожалуйста. – Продолжал высокий блондин.
«Что делать? Они же меня убьют, если откажусь!» – вертелось в голове. Обычный человек медленно кивнул, и они уселись на лавочке в парке. Блондин был умелым вербовщиком, он рассказывал, как это интересно, как это высокооплачиваемо, как это беззаботно быть тайным агентом. Он говорил и говорил, а обычный человек всё слушал и слушал, иногда позёвывая. Его клонило в дремоту, и наконец он отключился.
Он открыл глаза, оглядел комнату, и понял, что он – тайный агент. «Ну вот, я снова вижу этот сон...» – вырвалось у него из уст.


Талант
У тайного агента был тайный талант: он был лунатиком! И это его весьма забавляло в детстве. Сперва он обожал слушать россказни людей, неожиданно обнаруживших его лунатизм. Потом ему понравилось по ночам делать вид, будто он ходит во сне. Получалось это у него так хорошо, что даже самому агенту порой было сложно понять, ходит ли он во сне или только делает вид, что ходит. А потом он стал тайным агентом — хотя он в этом очень сомневался, ведь тайным агентом он был всегда — и стал использовать свой дар по назначению. Во сне он с лёгкостью ходил по карнизам, карабкался по стенам и вообще делал много чего такого, что в трезвом уме не сделал бы ни за что. За это его умение агента в агентстве уважали, а сумасшедший профессор всё пытался узнать, в чём же секрет такого таланта. Но тайный агент молчал, как рыба. На то он и тайный агент...


Экстра
Однажды тайного агента послали на очень важное задание: ему предстояло стать самым настоящим экстрасенсом. Вообще-то он и до этого имел некие способности, но о них никто не знает, посему они не в счёт. А вот сейчас ему необходимы настоящие, такие, что хоть на битву посылай. Правда, битвы экстрасенсов он боялся — ему даже кошмары снились, что вот он, проходит испытание за испытанием, а потом бац — и соперники чувствуют, что он — тайный агент. И пол-ночи он, уставившись в потолок, думал: а может ну их, эти экстраспособности? Но сумасшедший профессор эти страхи не разделял, а только хихикал при мысли, что вот он, скоро, испытает на тайном агенте все свои препараты. И вот настал день Икс... Агенту сделали укол. Не подействовало. Потом второй. Не помогло. Затем третий. Всё перед глазами поплыло, агент отмахнулся, и стол в двух метрах от него вдруг сдвинулся с места. Профессор захихикал; все удивились, но не сам агент — он в шоковых ситуациях проделывал подобное не раз.
— Эврика, эффект дала смесь препаратов, вколотых в нужных количествах и с определёнными интервалами! — Радостно воскликнул сумасшедший профессор. — Я б и не догадался!
— И?
— Это неизведанная область. Надо провести эксперименты с разными комбинациями. Много экспериментов.
— Тайный агент, ты остаёшься в лаборатории на месяц-два.
Профессор захихикал от радости.


Мост
Тайный агент шёл по ночному мосту; ничто не предвещало неприятностей, хотя он к этому привык. Вдруг он увидел силуэт девушки, собирающейся прыгнуть вниз. «Что-то тут не чисто» – подумал тайный агент. И действительно, девушка была вся вымазана в грязи. «Точно, не чисто!» – прошептал он себе под нос. «Засада?» – вертелось в голове.
«Не подходите, не то прыгну!» – крикнула девушка. «Засекли!» – подумал агент. Деваться было некуда. Разве что с моста. Тайный агент шагнул на край... «Нет, не надо! – Закричала девушка. – Пожалуйста, не надо!» Но было поздно. Раздался крик, и вслед за агентом прыгнула она... «Хоть искупается» – улыбнулся агент.

Третья часть 

Ужас

«Мы должны выжить любой ценой. Да, мы должны. Они... они... они так ужасны! Даже в кошмарах мне не виделось такое, хоть они мне и часто снились перед основанием колонии в этой богом забытой земле. И почему я не отказался? Почему я не отказался?! Надо было прислушиваться к своим снам. Хотя даже в них я не видел такого ужаса. Они пришли сверху, я видел их свет на фоне звёздного неба, я слышал страшный гул. А дальше... не знаю, что дальше. Искали ли они нас, иль просто прочесали землю... Силы не равны, ой не равны. От них исходит слепящий свет, он бьёт в глаза, он дезориентирует, их боевой клич оглушает нас. А оружие, оружие! Оно превосходит всё известное нам... мы быстро теряем своих. Они кровожадны, они настоящие звери... они убивают наших.. не для того, чтобы есть. Я слышал, как мои друзья корчились в агонии, истекая кровью, а они... они... радовались... Я отомщу за вас, клянусь! Им нравится убивать, да, нравится... они источают злобу. Мы должны их одолеть, только так мы выживем... Мы должны выжить любой ценой.»
А за каких-то 500 метров от него, в одном из многочисленных тоннелей под землёй, сидел враг... тяжело дыша, он считал патроны. Фонарь светил слабо, и в полутьме возникали образы мёртвых друзей... они кричали от ужаса. Мерещились твари, источающие злобу. Уже привычным было чувство ужаса, но от видений хотелось кричать, крушить и плакать. Хотелось... не моглось. Силы уже практически покинули его... патронов тоже мало... Как жаль... как невыносимо жаль, что никто дома так и не узнает, как погиб на этой чёртовой планете последний из экспедиции землян...